И.Ф.Бэлза. Генеалогия "Мастера и Маргариты" ПРОКУРАТОР ИУДЕИ Время, к которому относится евангельское повест- вование, было периодом разделения царства Ирода Ве- ликого на три части, в соответствии с его завещанием, утвержденным и даже, как полагают некоторые истори- ки, инспирированным Августом, не разрешившим, од- нако, ни одному из трех сыновей Ирода унаследовать царский титул. Старший сын его Архелай именовался по распоряжению цезаря «этнархом» (т. е. «народона- чальником»), упоминавшийся же нами Ирод Антипа по- лучил титул тетрарха. Именно он упоминается в еван- гельском повествовании (от Луки, 23, 7–12), где, однако, в качестве представителя Римской империи появляется прокуратор Иудеи, облеченный почти неограниченной властью (procurator cum potestate), которую проф. Мак- кавейский, чей труд мы уже неоднократно цитировали, характеризует следующим образом: «Он командовал войсками, расположенными в Иудее, Самарии и Идумее, заботился о финансовом со- стоянии этих областей и производил суд в тех случаях, которые превышали власть, оставленную синедриону. Сюда, между прочим, относились пересмотр и утвер- ждение или отмена определяемых синедрионом смерт- ных приговоров. Обыкновенного его резиденциею была Кесария, но в большие иудейские праздники он приезжал в Иерусалим, где его присутствие было необ- ходимо ввиду возможных беспорядков при большом стечении народа» (с. 104). Эта цитата является еще одним аргументом, под- тверждающим предположение, что Булгаков пользовал- ся цитируемым трудом. Здесь, в частности, упоминается и резиденция Пилата — Кесария, основанная Иродом Великим и названная так в честь римского кесаря. Имен- но туда собирается у Булгакова Понтий Пилат отпра- вить «бродячего философа Иешуа», ибо беседа с ним, в которую постепенно превращался допрос, явно заин- тересовала прокуратора. Напомним это место романа: «Бродячий философ оказался душевнобольным. Вслед- ствие этого смертный приговор Га-Ноцри, вынесенный Малым Синедрионом, прокуратор не утверждает. Но ввиду того, что безумные, утопические речи Га-Ноцри могут быть причиной волнений в Ершалаиме, прокура- тор удаляет Иешуа из Ершалаима и подвергает его за- ключению в Кесарии Стратоновой на Средиземном море, то есть именно там, где резиденция прокуратора». Название этой Кесарии — «Caesarea Stratonis» также ука- зано в книге Н. Маккавейского, где говорится и о причи- не изменения решения прокуратора, узнавшего о том, что во время беседы с Иудой обвиняемый касался и во- проса (недаром чрезвычайно интересовавшего Иуду) о предстоящем, пусть даже в отдаленном будущем, упразднении власти кесаря, а это уже, в соответствии с нормами римского права, могло квалифицироваться как «оскорбление величества» (crimen majestatis) или, во вся- ком случае, как посягательство на «божественную власть» кесаря (crimen laesae aut minutae majestatis divinae). Такого рода преступление каралось повешени- ем на кресте, именовавшемся у римлян arbor infelix, т. е. «проклятым (или несчастным) древом», а Пилат, как под- черкивает Н. Маккавейский, «не мог не знать того, ка- кою подозрительностью отличался престарелый, мрач-кою подозрительностью отличался пре тарел Обратимся вновь к тексту романа: «…у прокуратора что-то случилось со зрением. Так, померещилось ему, что голова арестанта уплыла куда-то, а вместо нее появи- лась другая. На этой плешивой голове сидел редкозубый золотой венец; на лбу была круглая язва, разъедающая кожу и смазанная мазью; запавший беззубый рот с от- висшей нижней капризною губой. Пилату показалось, что исчезли розовые колонны балкона и кровли Ерша- лаима вдали, внизу за садом, и все утонуло вокруг в гу- стейшей зелени капрейских садов. И со слухом совер- шилось что-то странное — как будто вдали проиграли негромко и грозно трубы и очень явственно послышал- ся носовой голос, надменно тянущий слова: «Закон об оскорблении величества…». Что касается «капрейских садов», то речь идет о ре- зиденции Тиберия, которую прокуратор упоминает да- лее, грозя Каифе: «Теперь полетит весть от меня, да не наместнику в Антиохию и не в Рим, а прямо на Капрею, самому императору…». Отметим здесь такие realia, как упоминание не только Капреи (т. е. острова Капри, где обосновался Тиберий), но и Антиохии, древней столи- цы Сирии, ставшей в 64 г. н. э. римской провинцией, к которой была присоединена этнархия Архелая, в той или иной степени поэтому попавшая в зависимость от «наместника», т. е. легата Сирии. Однако ни в евангельских легендах, ни в историче- ских источниках нет тех данных о Пилате, которые вве- дены в роман «Мастер и Маргарита». Можно предполо- жить, что эти данные, преображенные с характерной для всего произведения художественной силой и тем прав-всего произведения художественной силой и тем прав- доподобием, которое Достоевский отмечал в фантасти- ке Эдгара По в предисловии к русскому переводу трех его рассказов (помещенному в первой книжке журнала «Время» за 1861 г.), Булгаков почерпнул из поэмы «Пи- лат», обычно приписываемой жившему в первой поло- вине XII в. фландрскому канонику Петру Пиктору. В этой поэме ученый король-астролог, очутившись во время одного из путешествий вдали от своего дома, … на звезды взглянул и такое прочел предсказание: «Если бы нынче, — сказал, — разделил я ложе с женою, Стал бы великим мой сын, все б дивились рожденному мною. В мире при жизни его чудеса бы такие свершились, Что небеса и земля, и все бы моря устрашились». Свита короля дает ему совет не пренебрегать небес- ным знамением, хоть он и далеко от королевы: Тот, у кого ты в гостях, — поселянин скромный и честный, Дочь его Пилой зовут, она красотою известна. Не с королевой, а с ней сочетайся ночью счастливой: Сына подарит тебе она, всему миру на диво. Тогда, когда Пила произвела на свет зачатого в ту ночь сына, к королю послали вестника, чтобы узнать, какое имя дать ребенку. Мать его Пилой зовут, наречен я именем Ата; Пусть же рожденный наш сын получит имя Пилата. Уже в детстве проявляется жестокость Пилата: спер- ва убивает он сводного брата, затем близкого друга. Из Рима он отправляется на «остров, названный Понтом». Слава его все росла; он «Понтийским» от Понта назвался, Славным наместником он на высоком посту назывался.Царь Ирод приглашает Пилата «разделить с ним труды управления», и тот начинает козни, постепенно присваивая себе полноту власти. Затем следует рассказ о суде над Иисусом, завершающийся словами: И поддался Пилат настояньям злодеев упорным И казнил «иудеев царя» распятьем позорным. Нет надобности излагать содержание всей, доволь- но длинной поэмы, изобилующей фантастическими эпизодами, вроде того, что у императора Тита, «затруд- няя дыханье осы в носу свили гнезда». Отметим лишь, что герой поэмы кончает жизнь самоубийством, опаса- ясь «заслуженной кары»10 . Мысли о самоубийстве пояляются и у булгаковского Пилата, терзаемого гемикранией («при которой болит полголовы»): «И мысль об яде вдруг соблазнительно мелькнула в больной голове прокуратора…». «И опять померещилась ему чаша с темною жидкостью. «Яду мне, яду!» И реплика эта путем сложного ассоциативного хода возникает во время «поганого пляса» в МАССОЛИ- Те при участии таких «виднейших представителей поэ- тического подраздела», как Павианов, Богохульский, Сладкий, Шпичкин и Адельфина Буздяк. «И плавится лед в вазочке, и видны за соседним столиком налитые кровью чьи-то бычьи глаза, и страшно, страшно… О боги, боги мой, яду мне, яду…»! Конечно, реминисцен- ция эта не только скрепляет сцены «ученой беседы» на Патриарших прудах и рассказа о дискуссии Пилата с 10 Все цитаты из поэмы даны в переводе М. Е. Грабарь-Пас- сек, помещенном в кн.: Памятники средневековой ла- тинской литературы X–XII веков (М., 1972, с. 432–439).Иешуа (нетрудно заметить тематическую связь между этими двумя беседами, определяемую вопросами Во- ланда, «кто же управляет жизнью человеческой», и Иешуа — о том, кто же может перерезать волосок, на котором висит его жизнь), но и является кульминацией, завершающей сцену пляса, прерываемого известием о смерти Берлиоза. Разумеется, мысль о самоубийстве могла возникнуть у булгаковского Пилата независимо от поэмы. Но имен- но оттуда пришли слова Иешуа, явившегося во сне про- куратору, который поджидал Афрания с докладом об убийстве Иуды. «— Мы теперь будем всегда вместе, — говорил ему во сне оборванный философ-бродяга, неизвестно каким образом ставший на дороге всадника с золотым копьем. Раз один, — то, значит, тут же и другой! Помянут меня, — сейчас же помянут и тебя! Меня — подкидыша, сына неизвестных родителей, и тебя — сына короля- звездочета и дочери мельника, красавицы Пилы. — Да, уж ты не забудь, помяни меня, сына звездоче- та, — просил во сне Пилат. И, заручившись во сне кив- ком идущего рядом с ним нищего из Эн-Сарида11 , же- стокий прокуратор Иудеи от радости плакал и смеялся во сне». Итак, в основу версии о родителях прокуратора — короле-звездочете и красавице Пиле — Булгаков поло- 11 Здесь Булгаков пополняет realia, называя так Иешуа. Пилат тем самым обнаруживает осведомленность о прибытии Иешуа в землю Геннисаретскую (Эн-Сарид) и о многочис- ленных исцелениях больных в той местности (ср. от Мат- фея, 14, 34–36 и от Марка, 6, 53–56).жил цитировавшееся уже место из поэмы «Пилат». По наивное сочетание имен Пилы и мифического короля Аты, из которого якобы образовалось имя Пилата, было для писателя, разумеется, неприемлемым, ибо он знал, что Pilatus по-латыни означает «копьеносец». И, грозя Каифе, прокуратор восклицает: «Так знай же, что не бу- дет тебе, первосвященник, отныне покоя! Ни тебе, ни народу твоему <…>, — это я тебе говорю — Пилат Понтийский, всадник Золотое Копье!»