Евгении Гик Шахматные байки ( фрагмент 2 ) Короли на матче Идея проинтервьюировать литературных героев родилась не от хорошей жизни. Когда я прибыл на оче- редной матч между Анатолием Карповым и Гарри Кас- паровым, уже были опрошены почти все его посетите- ли. на мою долю не осталось никого. Именно в этот миг тоски и безысходности я обратился к литератур- ным персонажам. Мне повезло. Все они собрались на ис- торический поединок. Кто был в зале, кто в буфете, кто прогуливался по пресс-центру. Я начал опрос с Бениамина Крика. Великий на- летчик сидел за столиком и, моршась. пил пиво. Как всегда, на нем был шоколадный пиджак, кремовые штаны и малиновые штиблеты. Глаза лучились отва- гой и житейским опытом. Когда я подсел к нему, он оглядел меня с головы до ног, и я ошутил невольный трепет. — Послушайте, король. — спросил я с искренней улыбкой, — кажется, сегодня будет ничья? — Я знал об этом позавчера в Одессе, — зевнул Беня Крик. — Дальше. — Кто. на ваш взгляд, победит в матче — Карпов или Каспаров? — Папаша. — отхлебнув пива, сказал Крик, — пожалуйста, выпивайте и закусывайте, и пусть вас не волнует этих глупостей. — Беня говорил мало, но он говорил смачно. — Бенчик, еше один вопрос, — я изобразил крайнюю заинтересованность. — Как вы думаете, шахматный мир представляет собой монархию или республику? — Я думаю об выпить хорошую стопку водки, об выдать кому-нибудь мат и об том, что если в этом за- ведении есть король, так это я. Поблагодарив Крика, я отправился в фойе. Сто- лики были сдвинуты «покоем». На них стояли шах- матные доски с расставленными фигурами. Миниа- тюрная женшина записывала участников сеанса од- новременной игры. Я сразу узнал Эллочку Щукину. — Эллочка, дорогая, разрешите задать вам не- сколько вопросов. — Ого! — Эллочка подняла брови. — Вы болеете за Карпова? — Я побью его, как ребенка, — Эллочка серебря- но рассмеялась. — Все ясно. Ваш кумир — Каспаров. — Хамите, парниша, — кокетливо произнесла Эллочка. Не успел я записать слова моей собеседницы, как из-за кулис вышел высокий мужчина с медальным профилем. Шарф, как алое облачко, окутывал его могучую шею. Гроссмейстер Остап Бендер явился дать второй в своей жизни сеанс. Пружинистыми шагами он сделал полный круг, передвинув на всех досках пешку с е2 на е4. Пока любители, схватив- шись за головы, целиком погрузились в себя, я обра- тился к гроссмейстеру. — Остап Ибрагимович, одну секунду... Он подозрительно взглянул на меня и. видно, узнав во мне корреспондента издательства «Эксмо- Пресс», крикнул: — Уберите фотографа! Он мешает моей шахмат- ной мысли. — Вы зря сердитесь, — сказал я мягко. — Я хочу задать вам всего два-три вопроса. — Ближе к телу, как говорил Мопассан. — Вопрос первый. Как стать чемпионом мира? — Тише, юноша, — ответил Бендер, — я слиш- ком чту Уголовный кодекс, чтобы ответить на этот вопрос. В этот момент на телевизионном экране появил- ся столик, за которым сидели два шахматных коро- ля. Впрочем, оба стула были пусты — и Карпов, и Каспаров отсутствовали. Наверное, они отдыхали друг от друга, и у меня мгновенно родился второй вопрос. — Остап Ибрагимович, чего бы вы хотели от своих коллег-гроссмейстеров, если бы сами играли матч? — Я хотел бы от них того же, чего хотел друг моего детства Коля Остсн-Бакен от подруги моего же детства красавицы Инги Зайонц. А он хотел от нее любви. Тон великого комбинатора показался мне друже- любным, почти лирическим. Я осмелел. — Третий и последний вопрос. Нет ли у вас ка- кой-нибудь плодотворной дебютной идеи? — Пройдите, пройлите, — высокомерно сказал гроссмейстер, — я подаю по вторникам. — И изящ- ным движением руки он незаметно снял ладью с крайней доски. Немного обескураженный, я поднялся в пресс- центр. И тут мне улыбнулась удача. Молодой чело- век лет двадцати трех слегка развинченной походкой прогуливался по комнате и уверенно предлагал ходы за Карпова и Каспарова. Иван Александрович Хлестаков — а это был он — охотно согласился ответить на мои вопросы. — Иван Александрович, устаете ли вы от шах- мат? — Просто не говорите. Я всякий день на турни- рах. Туту нас и свой круг составился: Бобби Фишер, Юдит Полгар, розанчик этакой, и я. И уж так умо- ришься. играя, что просто ни на что не похоже. — Утомляет ли вас слава? — О, вы заглянули бы ко мне в переднюю, когда я еще не проснулся: гроссмейстеры, мастера тол- кутся и жужжат, как шмели, только и слышно: ж...ж...ж... — А не хотели бы вы предложить новую систему розыгрыша первенства мира? — Отчего же не предложить? У меня опыт госу- дарственный преогромнейший. Один раз даже феде- рацией управлял. Президент к спонсорам отправил- ся, кому же взяться? Охотников вроде бы и много. Я посочувствовал своему собеседнику и задал еше один вопрос: — Кто, по-вашему, первый игрок на белом свете? Хлестаков даже покраснел от обиды. — Да вы их, их спросите, — он показал в сторону гроссмейстеров и мастеров. — Я ведь как только в клуб зайду, просто землетрясенье, все дрожит и тря- сется, как лист. О! Я шутить не люблю. Я им всем за- дам острастку. Да что в самом деле? Я такой! Я не по- смотрю ни на кого... Меня завтра же произведут в чемпионы мира! Иван Александрович был так разгорячен, что я решил побыстрее удалиться — покинул пресс-центр и спустился в зал, так и не закончив своего интервью. Лучшая партия актера Когда у известного шахматного фаната 66-летне- го Анатолия Ромашина и его 25-лстнсй жены краса- вицы Юлии на свет появился ребенок, популярный актер похвастался по телефону перед своим старым другом Борисом Спасским, проживающим во Фран- ции: — У меня родился сын! — Что ж, поздравляю, — сказал десятый чемпион мира, — а кто его отец?! Переполненный счастьем Анатолий Ромашин не обиделся на эту коварную шутку своего бывшего шахматного тренера. А вскоре Спасский посетил Москву и, увидев маленького Диму, уже без всяких шуток авторитетно заявил: — Это лучшая партия, которую ты сыграл в жизни! Как Гафт психа раскусил Все мы знаем Валентина Гафта как замечатель- ного артиста, однако в школьные годы он собирался стать шахматистом: всегда носил с собой доску и фи- гуры. Правда, в самом начале шахматной карьеры у не- го произоиою одно печальное недоразумение. ...В шахматы Валентина научили играть сосед- ские пацаны Юра и Киса, причем Юра перед этим по дружбе выбил у Гафта зубы, а Киса только-только вышел из тюрьмы. И вот эти симпатичные и юмор- ные ребята решили немного пошутить и показали маленькому Вале совсем не те ходы, какие положе- но. Конь, скажем, прыгал у них буквой Ж. а не Г, а ферзь вообше делал, что хотел, одним ударом мог снести полдоски. Когда Гафт научился таким шахматам. Юра и Киса отправили его в сумасшедший дом, располо- женный неподалеку. Гафт должен был играть с вы- здоравливающими психами и определять, можно ли их уже выпускать на волю. В саду, где прогуливались претенденты на выписку, будущий артист, расставив фигуры на маленьком столике, приглашал их к себе на прием и предлагал сгонять партию-другую. Игра начиналась, и спустя три хода король очередного па- циента попадал в матовое кольцо. «Молодец! — хвалил его Гафт. — Можешь соби- рать вещи». И только десятый по счету сумасшед- ший, получив мат, неожиданно для экзаменатора возмутился, стал махать руками, заявил, что Гафт не умеет играть в шахматы, и даже обозвал его психом. И именно этому несчастному, знающему, на свою беду, настоящие правила игры, Гафт отказал в вы- писке. Более того, он даже подумал про себя, что тот вообще никогда не выздоровеет, не покинет эти стены. «Безнадежный случай», — махнул на него ру- кой Гафт. Вот так из-за каких-то шахмат, этих проклятых деревяшек, человек может застрять в сума- сшедшем доме. Жуть какая! Как Борис Брунов нашел корону Таля На одном торжественном вечере мне повезло: я оказался рядом с Борисом Бруновым. Разговор за- шел о шахматах, и тут Борис Сергеевич — не знаю, в шутку или всерьез — признался, что когда-то пода- вал большие надежды: уже в раннем возрасте умуд- рился проглотить белую пешку (хорошо еще, что не черную)... В 1960 году Брунов еще не был директором Теат- ра эстрады, но чувствовал себя в нем как хозяин. И во время матча Ботвинник — Таль мастер эстрады постоянно находился за кулисами, был в центре со- бытий. Много интересного подметил он тогда своим наблюдательным взглядом. И вот какой важный для истории факт я узнал. Оказывается, гениальный Таль, обыграв Ботвин- ника и завоевав шахматную корону, тут же по рассе- янности потерял се (возможно, имелась в виду чемпионская медаль). И именно Брунову удалось найти корону и вновь вручить ее Михаилу Талю. Так что без Брунова не быть бы Талю шахматным коро- лем... Опасный маршрут Во время игры гроссмейстер Иванчук, всегда не- много отрешенный, находится как бы вне времени и пространства. Что касается пространства, то зрители турниров «Кремлевские звезды» могли убедиться в этом непосредственно. Василий, как известно, ходит только прямо, а декорации Бориса Краснова как раз предусматривали, что к столику следует приближать- ся по определенной «кривой» траектории. Но гросс- мейстер, закончив небольшую прогулку, отправил- ся на свое законное место по прямой. Он тут же зацепился за двухметрового ферзя и с грохотом по- летел на пол. Поднявшись на ноги, Иванчук выра- зил сожаление, что чуть не разрушил работу худож- ника... На следующий год, на новых «Кремлевских звез- дах», оформление сиены было иное, но Василий умудрился столкнуться с гигантским шахматным ко- нем и вновь с риском для жизни осуществил опас- ный полет. Так что никому так не за помнились деко- рации Краснова, как Иванчуку. И только на третий год рассеянный шахматист проявил осторожность, и не пострадали ни оформление, ни сам гроссмейстер. Впрочем, на сей раз победителя предыдущих «Крем- левских звезд» ждал более неприятный сюрприз: его обыграла очаровательная Юдит Полгар. И Краснов опасался, как бы Василий не разнес в тот вечер шах- матные декорации в пух и прах... Положила бы Пугачева в карман микрофон? Как и полагается художнику, у Краснова зоркий взгляд. Однажды на «Кремлевских звездах» он на- блюдал следующую сцену. Гроссмейстер Двойрис, проиграв решающую партию, никак не мог прийти в себя. Сначала он положил в карман блокнот с запи- сью ходов, затем стал засовывать фигуры, одну за другой, и прервал это занятие только тогда, когда в карманы уже не помещались пешки. — Высший класс! — заметил Краснов. — Человек так выложился, эмоционально опустошил себя, что с трудом возвращается к обыденной жизни. Трудно представить, скажем, Аллу Пугачеву или Иосифа Кобзона, которые бы даже после трудного концерта засунули себе в карман микрофон... Ералаш на светофоре Забавная история произошла с директором «Ера- лаша» Борисом Грачевским. Однажды он торопился на своем скромном «Форде» на съемки, но вынужден был задержаться на светофоре из-за «шестисотого» «Мер- седеса», неожиданно притормозившего на красный свет. Однако, когда загорелся зеленый, машина тоже не сдвинулась с места. Грачевский вышел из «Фор- да», чтобы прекратить этот ералаш и сказать водите- лю «Мерседеса» все, что он о нем думает. Каково же было его удивление, когда он обнаружил, что человек за рулем целиком погружен в чтение. Из любопытст- ва Борис взглянул на корешок книжки и прочитал: А. Карпов, Е. Гик. О, Шахматы! («О, Шахматы!» — название нашей последней совместной книги). «О господи!» — воскликнул директор «Ералаша» и рассмеялся, ведь оба автора были его старые зна- комые. Поэтому он решил не отвлекать водителя от чтения, дал задний ход и на очередном зеленом свете умчался вперед. А взглянув в зеркало, еще раз убе- дился, что «Мерседес» так и не покинул перекресток. В результате этого происшествия Грачевский опоз- дал на студию и чуть не сорвал съемки. Однако автор сих строк отказывается брать на себя ответственность за этот дорожный инцидент. Не сомневаюсь, что ви- новат тут Анатолий Карпов, одна из партий которого в нашей совместной книге скорее всего и привлекла внимание «нового русского». Именно Карпову в пер- вую очередь должен предъявить свои претензии Бо- рис Грачевский. Может быть, заставить чемпиона мира сняться в очередной серии «Ералаша»? Смех сквозь слезы В чемпионате Португалии в состав одной из ко- манд включили известного комика Калио, чтобы тот своими шутками поддерживал боевой дух игроков. И действительно, когда Калио острил, вся команда дружно хохотала, просто падала с ног. Правда, у этой медали обнаружилась и оборотная сторона: когда Калио садился за шахматный столик, вся команда дружно плакала, не хватало носовых платков... Как Карлов и Каспаров женами менялись В музее В. Высоцкого недавно состоялся матч на первенство мира, правда, «честь шахматной короны» защищали не Карпов и Каспаров, а их сценические двойники — Котов и Кармелян Кстати, в решаю- щей партии в игру неожиданно вмешались жены гроссмейстеров (дебютная новинка!). Четверо молодых людей: Александр Дулерайн, Инна Колосова, Ольга Столповская и Дмитрий Тро- ицкий, воспитанники Бориса Юхананова, сами при- думали шахматный сюжет под названием «Ничья», сами его поставили и сами сыграли. По жизни Дмитрий женат на Ольге, а Александр на Инне, но на сцене мужья-гроссмейстеры, для раз- нообразия, на полтора часа меняются женами, что само по себе смешно. Если же говорить о спектакле, то эта талантливая четверка весь вечер буквально из- девается над шахматами, швыряет фигуры направо и налево. Впрочем, знатоки игры, специально пригла- шенные на премьеру, не остались в обиде. У меня, например, от смеха просто разрывалась диафрагма. Шахматные комментаторы, которым удастся по- смотреть этот спектакль, сумеют теперь преодолеть инерционность своего мышления. Скажем, выраже- ние «Гроссмейстер укрепил позицию ферзя» артис- ты иллюстрируют вполне наглядно: достают шурупы и отвертку и привинчивают ферзя к доске. «Каспа- ров нанес мощный удар Карпову», — говорим мы. И Кармелян на сцене тоже наносит коварный удар Котову: засовывает половину его фигур в тайный ме- шочек, приколотый к внутренней стороне пиджака. Вот такой происходит на сцене непрерывный стеб. Сколько различных приколов и прибамбасов придумано в спектакле, трудно сосчитать. Напри- мер, гроссмейстер оказывает спонсорскую помошь шахматным клубам некоторых городов для создания очередных Нью-Васюков. В этот момент сверху сце- ны опускается большая географическая карта СССР, и жена чемпиона, в роли красотки из бюро прогнозов, водит указкой по карте: «В Волго-Вятском районе — 10 тысяч долларов, на Дальнем Востоке — 15, в На- бережных Челнах — от 17 до 20 тысяч долларов, в Кис- ловодске и на курортах Кавказа — от 22 до 25 тысяч...» А вот другая примочка. У гроссмейстера бессон- ница, и он, как все нормальные люди, начинает счи- тать слонов. Сна все нет и нет, и тогда он, уже как шахматист, переключается на коней, ладей, ферзей и пешки! И только тут засыпает... Есть в пьесе и любовная интрига, и пистолет как шахматное оружие, и даже яд. Но в конце концов зри- телей ждет хеппи-энд, или, по-шахматному, ничья. Но может ли все, что показано артистами на сце- не, произойти в реальной шахматной жизни? Ска- жем, призовой фонд в пять миллионов долларов — цифра знакомая. Но вот когда один из суперчемпио- нов заявляет, что он уже заработал столько денег, что больше ему и не надо, зал долго смеялся, и я оконча- тельно понял, что эта шахматная пьеса относится к жанру фантастики... Афоризм Алехин отложил партию с Савелием Тартакове- ром в безнадежном положении. А на следующий день он явился в турнирное помещение и сдался без доигрывания. — Но почему Алехин не капитулировал вчера? — спросили у Тартаковера, одного из самых остроум- ных людей за всю историю шахмат. — Он поступил совершенно правильно, в полном соответствии с моим афоризмом: «Еще ни одна пар- тия не была выиграна при помощи капитуляции». Алехин пришел, убедился, что я, наобо- рот, жив, и с чистой совестью сдался. Везет людям Алехин направлялся в турнирное помещение, когда его попросили дать автограф. И чемпион мира в шутку сказал: — Знаете ли вы. что мой автограф стоит 300 дол- ларов? Однако у человека, обратившегося к нему с про- сьбой, во-первых, начисто отсутствовало чувство юмора, а во-вторых, что еще важней, он был милли- онером. Поэтому любитель автографов не задумыва- ясь достал из кармана необходимую сумму. Алехин тут же передал деньги в турнирный комитет и выска- зал пожелание, чтобы они были вручены тому, кто сегодня первым выиграет партию. Это сделал Тар- таковер, которому, к его немалому удивлению, и вручили ценный приз от миллионера. Гроссмейсте- ру повезло дважды: во-первых, 300 долларов для того времени были огромной суммой, а во-вторых, что еще важней, у Савелия Тартаковера никогда не было денег... Стакан чаю Тартаковер играл с Нимцовичем, и последний заказал себе стакан чаю. Размешивая сахар, он силь- но звякал ложкой о стакан, и Тартаковер решил, что противник специально действует ему на нервы. Око за око! Тогда и он сделал заказ — но не стакан чаю (пить ему не хотелось), а пустой стакан с ложкой, — и принялся новею музицировать. Дело шло к сканда- лу, но гроссмейстеры отличались отменным юмо- ром. и все закончилось смехом и быстрой ничьей. Подставка Во время сеанса одновременной игры Тартакове- ра одному из его партнеров принесли чашку кофе, которую тот неосторожно поставил около белых фигур. В очередной раз подойдя к доске, сеансер решил, что кофе для него, и с удовольствием выпил его. Противник деликатно промолчал, но по его взгля- ду гроссмейстер сообразил, в чем дело. Сделав еще один круг, он пожертвовал ферзя и объявил мат. — В чем заключалась моя ошибка? — спросил участник сеанса после игры — В вашей подставке, — охотно объяснил Тарта- ковер — Но ведь я, кажется, ничего не подставил, ни- чего не зевнул, — удивился партнер. — То есть как? а кофе? Вот это и была ваша глав- ная ошибка, — рассмеялся сеансер. Ничья с условием Во встрече Бернштейн — Сальве, состоявшейся в начале века, черные предложили противнику ничью, но встретили хладнокровный отказ. Вскоре ситуация на доске изменилась, и уже Бернштейн предложил разойтись миром. — Никаких ничьих! — решительно отказался Сальве. — Вот если бы вы тогда приняли мое пред- ложение, то я сейчас не задумываясь принял бы ваше. На своем месте Мароци и Шпильман играли легкую партию, а третий гроссмейстер, Тартаковер, наблюдал за твор- ческим процессом. И он решил подсказать Шпиль- ману ход: — На вашем месте я бы пошел конем на И1. — Что за нелепость! — возмутился Шпильман. — Это же просто дурацкий ход. — Но я же сказал — «на вашем месте», — пояснил подсказчик и рассмеялся, довольный своей шуткой. Уникальный снимок После сеанса одновременной игры, проведенно- го Шпильманом, участники попросили гроссмейс- тера сфотографироваться с ними на память, причем усадили его на самом видном месте. Однако, полу- чив готовые снимки, неожиданно обнаружили, что как раз Шпильмана на них нет. Позвали фотографа объяснить, в чем дело. И тот сознался: — Что касается толстого малого, нахально рас- севшегося среди наших ребят, так я его заретуширо- вал. Он совсем не подходит к остальным и только портит снимок К тому же имеет весьма смешной и нелепый вид... Свободный вечер Партия Рубинштейн — Земиш откладывалась в равном положении. Земиш предложил противнику не тратить вечер на доигрывание и разойтись миром. — Да, на доске битая ничья, — согласился Ру- бинштейн. — Но если мы сейчас закончим игру, то что я буду делать вечером? Нет, все-таки поиграем еше, иначе не представляю, чем занять свободное время. В результате гроссмейстеры провели за доской весь вечер, остались без ужина, и в конце концов Ру- бинштейн выиграл эту ничейную партию. Двойной удар На турнире в Карлсбаде Рубинштейн зашел в до- рогой ресторан пообедать. После трапезы он поки- нул его не сразу, а решил немного прогуляться по нарядному вестибюлю. В этот момент гроссмейстер вспомнил об отложенной партии и глубоко задумал- ся. А когда очнулся, то, оглядевшись по сторонам, неожиданно для себя заметил эффектную реклам- ную вывеску ресторана. Тогда он вернулся в зал и... пообедал еше раз. Губительная пауза Акиба Рубинштейн часто говорил, что занимает- ся шахматами триста дней в году по шесть часов в день, шестьдесят дней играет в турнирах и лишь шесть оставшихся отдыхает. Интересно, что однофамилец гроссмейстера Ан- тон Рубинштейн также сделал подобное признание, но более афористично: «Когда я не и фаю один день — я чувствую это сам. Когда не играю два дня, это чув- ствует жена. Стоит мне не играть три дня, это чувст- вует публика!» Разумеется, Антон Рубинштейн, великий компо- зитор и пианист, имел в виду не шахматы, а форте- пьяно... Сдвоенные пешки Гроссмейстер Боголюбов несколько растолстел. Не видевший его долгое время Бернштейн, встре- тившись с ним на турнире в Амстердаме, воскликнул: — Как вы изменились, коллега, стали похожи на сдвоенные пешки! Лишний вес — Вы никогда не станете чемпионом мира, — сказал Боголюбов Рети. — Почему? — спросил обиженный гроссмейстер. — Потому, что слишком толсты. — Но ведь вы еше толше, — заметил Рети. — Да, это так, но ведь я — Боголюбов! Чемпионом мира не стал ни Рети, ни Боголюбов. Последнему помешал не столько лишний вес, сколь- ко Алехин, легко обыгравший его в двух поединках. Покладистый гроссмейстер Флор проводил сеанс одновременной игры на 90 досках. Шахматы приносили сами участники, и раз- нообразие их было бесконечно. Вдруг Флор остано- вился перед доской, на которой короля невозможно было отличить от ферзя, а слона от коня. — Нет ли у вас комплекта с более четкими фигу- рами? — спросил сеансер у своего соперника. — Но позвольте, гроссмейстер, — искренне уди- вился его партнер, — этими же фигурами я играл против Рети, и он не протестовал, хотя давал сеанс вслепую! Пуговица В другом сеансе, который давал Флор, было мно- го неполных комплектов шахмат, и вместо недоста- ющих фигур использовались спички, монеты, кусоч- ки сахара и т. д В разгар борьбы гроссмейстер спросил одного из своих противников: — Извините, а где мой ферзь? — Ваш ферзь? — удивился любитель. — Я давно забрал его: это же была пуговица! — В самом деле. — согласился Флор, — за пуго- вицами я совсем не следил. Ход конем В 1965 году четвертьфинальный матч претенден- тов Геллер — Смыслов проходил в Москве, в Цент- ральном Доме литераторов. Тогда это было весьма богемное заведение, в его стенах шел сплошной ку- теж, знаменитости всех рангов надирались до черти- ков. И вот несколько десятков шахматистов робко проникли в это элитное место, зашли в малый зал и стали свидетелями уникальной сцены. Ефим Петро- вич отошел от столика прогуляться, и тут его место занял довольно известный писатель'Линьков, автор нашумевших военных романов, который, как водит- ся, уже успел изрядно набраться. Зрители решили, что это присел кто-то из организаторов, а тем време- нем маститый писатель, так и не дождавшись ответ- ного хода Смыслова, пошел за Геллера конем... А в пресс-центре матча в этот момент произошел другой веселый случай. Партию претендентов ана- лизировали гроссмейстеры Ксрсс и Котов. Позиция была сложная, и Котов спросил у своего коллеги: — Ну что, Пауль Петрович, есть здесь хороший ход? — Есть, — сдержанно ответил Керес, — но толь- ко жаль тратить его на такого пижона, как вы Доброта Находясь в жутком цейтноте в партии с Боле- славским, к тому же в безнадежном положении, Ке- рес предложил партнеру ничью. И тот неожиданно согласился. — Почему вы приняли столь странное предложе- ние? — спросили Болеславского после игры. — Если Керес в такой щекотливой позиции предлагает ничью, — объяснил добрый человек, — значит, она ему очень нужна. А не в моих правилах огорчать своих коллег. Воспоминание Когда Керес был еще мальчиком, он некоторое время занимался под опекой мастера Микенаса. Прошло тридцать лет, и однажды Владас неосто- рожно напомнил Кересу, ставшему великим шахма- тистом: — Пауль, а ты помнишь, как когда-то я давал тебе уроки шахматной игры? — О да, — с радостью вспомнил Керес и улыб- нулся, — и какое счастье, что я тогда ничему от тебя не научился! Ораторское искусство Керес был молодым человеком, когда выиграл турнир в Праге. Его попросили произнести речь или хотя бы сказать тост. Но будущий гроссмейстер был робок и молчалив, и его так и не уговорили высту- пить. Тогда кто-то из организаторов в сердцах вос- кликнул: — Пауль, если вы не в состоянии произнести речь, то не занимайте больше первые места в тур- нирах! Кодекс превыше всего Керес давал сеанс одновременной игры. Сделав на одной из досок свой любимый ход е2-е4, он обна- ружил, подойдя к ней по кругу, что пешка стоит на исходном месте. Полагая, что произошло недоразу- мение, Керес снова сыграл е2-е4. Однако, проделав еще один круг, вновь убедился, что пешка вернулась на первоначальную клетку. Не понимая, в чем дело, гроссмейстер удивленно посмотрел на своего престарелого соперника и в тре- тий раздвинул пешку вперед. — Ничья ввиду троекратного повторения пози- ции! — воскликнул 85-летний шахматист, проявив- ший недюжинную находчивость. Надежные флажки В конце 40-х годов председателем Комитета физ- культуры (впоследствии Спорткомитета ) был то ли танковый генерал, то ли генерал КГБ некто Аполлонов. Шахматистов он поражал своей «компе- тентностью». Вот один пример. В матче-турнире на первенство мира 1948 года Ботвинник практически обеспечил себе первое место и шахматную корону. Но когда он проиграл единственную партию Решев- скому, зал встретил успех американского гроссмейс- тера бурными аплодисментами. Аполлонов усмотрел в этом демонстративное проявление симпатии зри- телей к США, вызвал к себе главного судью гросс- мейстера Котова и гневно спросил: — А ты куда смотришь? Уволю! Понимая всю нелепость вопроса, арбитр ответил уклончиво: — Мое дело следить за флажками, — он имел в виду шахматные часы и цейтноты участников матча- турнира. Но Аполлонов в этом ничего не понимал и был уверен, что Котов говорит о государственных флагах, которые обрамляли сцену. — Позволь, — усомнился генерал, — но они же крепко прибиты. Я лично проверял! Хеппн-энд В 1990 году автор этой книжки плыл на пароходе «Дмитрий Шостакович» из Одессы в Марсель, и мо- ей попутчицей оказалась девушка весьма приятной наружности. Она представилась Надеждой Бахти- ной, призналась, что не замужем, живет в Ленингра- де, а сейчас направляется в Неаполь. В попутчице моей было столько шарма и таилось в ней столько загадок, что я безнадежно влюбился в нес. Быстро промелькнула неделя, в Неаполе Надя высаживалась, и я решил торжественно проводить пленительную ленинградку. К тому же предстояло узнать заветный номер телефона. Однако, едва теп- лоход причалил, произошло невероятное — девушка бесследно исчезла. Ее не было ни в каюте, ни на па- лубе, ни в ресторане. Не нашел я Надежды и на бере- гу, она просто растворилась в неаполитанском воз- духе. Мое морское путешествие было сильно испорче- но. И хотя впереди меня еще ждали и Марсель, и Па- риж, никакой радости я не испытывал: внезапное исчезновение Нади не выходило из головы. И, при- знаюсь, прошло немало месяцев, прежде чем я сумел обрести равновесие. Время, как известно, лечит все раны. Но спустя три года эта печальная история имела свое продолжение. Осенью 1993 года мне позвонил из Ленинграда Тайманов, попросил встретить и от- везти его в Шереметьево — он летел в Германию на очередной турнир. В назначенный час я прибыл на Ленинградский вокзал. Когда-то я был секундантом гроссмейстера, но мы не виделись несколько лет, поэтому крепко обнялись, обменялись словами при- ветствия и двинулись по перрону к машине. — Взгляните на эту фотографию, — сказал Тай- манов, когда мы заняли места. — Кто-нибудь из этих людей вам знаком? Я внимательно посмотрел на снимок. И тут мое сердце взмыло и замерло. Я увидел мою давнюю по- путчицу, так странно пропавшую три года назад, — Надю Бахтину. Она была в центре внимания рос- кошного санкт-петербургского обшества. — Вы имеете в виду се? — показал я на девушку моей мечты. — Кого же еще! — Так вы знакомы?! — В моем голосе прозвучали одновременно и удивление, и надежда. — Впрочем, Надя говорила, что однажды встретила вас в гостях. — Теперь мы встречаемся чаше, — сдержанно за- метил Тайманов. — Значит, девушка жива, здорова и даже процве- тает. Если б еше знать, куда она исчезла в Италии тем летом. — пробормотал я. — Это я как раз знаю, — улыбнулся гроссмейс- тер. — Она села со мной в машину, и мы быстро ум- чались. Не зря же я ждал ее на берегу. Несколько мгновений я глотал воздух. Потом спросил — почему-то шепотом (видно, я потерял голос): — И вы знали о том, что я на теплоходе? — Как не знать! Скажу больше: я видел, как вы спускались на берег. Именно поэтому и прибавил газу. — Хорошо же вы отнеслись к своему бывшему секунданту. — Вы должны понять меня. Нам нельзя было раскрываться: все держалось в глубокой тайне. — Что же вы сделали с этим ангелом? — Я еше раз взглянул на девушку, из-за которой столько страдал. — Как что? Я женился на ней! — Вы хотите сказать, что вашу новую жену зовут Надежда Бахтина? — Ее зовут Надежда Тайманова! — поправил ме- ня счастливый муж. — Поздравляю, — чуть слышно проговорил я и, словно в лихорадке, завел машину. Заметив, что я едва держу руль, Тайманов решил подбодрить меня: — Не грустите. Вы потеряли девушку, но выигра- ли сюжет для очередной новеллы. — И вы не будете возражать, если я опишу всю эту историю? — я несколько воодушевился. — Разумеется, нет, ведь у нее счастливый конец! — И в самом деле, хеппи-энд по всем прави- лам, — согласился я с молодоженом. И мы переклю- чились на шахматные темы. Уклончивый ответ В первом матче Карпов — Каспаров весь партий- ный и чиновничий аппарат болел за чемпиона мира. Гроссмейстер Суэтин, обозреватель «Правды» и один из телекомментаторов этого поединка, боялся ска- зать лишнее слово, чтобы не рассердить высокопо- ставленных болельщиков Карпова. Когда 32-я пар- тия была отложена в безнадежном для Анатолия положении, Суэтин испугался сказать правду по те- левизору и дал уклончивую оценку. — Партия отложена в сложной позиции, — сказал он и густо покраснел. — Предстоит большая борьба. Конечно, гроссмейстер больше других понимал абсурдность его прогноза. На следующий день Кар- пов сдался без доигрывания. Цыганка в замешательстве На турнире в Барселоне к Хюбнсру подошла цы- ганка и спросила: — Сеньор, хотите, за небольшую плату предска- жу, как вы закончите это состязание? — Простите, сеньора, — возразил гроссмейстер, склонный к философским размышлениям — Но если вы действительно ясновидящая, то сами долж- ны видеть, чего я хочу, а чего нет, а не спрашивать об этому меня. Высказав «афоризм», Хюбнер отправился на игру, оставив цыганку в полном замешательстве. Надо знать, кого кусать Накануне последнего тура на турнире в Новгоро- де англичанин Шорт решил немного прогуляться перед сном, проветриться, и, выйдя к реке Волхов, он сравнил ее с Темзой. Но сравнение оказалось не в пользу российской речки — внезапно из нее выско- чила собака и ни с того ни с сего набросилась на гроссмейстера. Эффект неожиданности сыграл ре- шающую роль, схватка была неравной, и поединок закончился победой собаки — потребовалось меди- цинское вмешательство, бинты, перевязка и все такое прочес. Но этот прокол, точнее, укол Шорт полностью компенсировал почетным третьим мес- том: после Каспарова и Крамника. А вот против не- известной собаки и ее хозяев, которые заплыли дале- ко в Волхов и потеряли контроль за ситуацией, нача- лось следствие: следующий раз будут знать, кого ку- сать.